Джаред проснулся около полудня. Он любил воскресные полдни, потому что можно было никуда не торопиться, спать, сколько душе угодно, и проводить время с Дженсеном. Скатившись с кровати и натянув пижамные штаны, Падалеки, как был, босиком, спустился на первый этаж. Он слышал негромко работающий на кухне телевизор и шел на запах кофе. Неслышно войдя в кухню, он увидел, что Дженсен сидит на высоком табурете, поджав пальцы босых ног, и дремлет над дымящейся чашкой кофе. В раскрытом окне свежий весенний вечер трепал занавеску. Солнце ломилось в дом с настырностью молодого бычка. По телевизору Обама рассказывал про то, как страна выходит из кризиса. А Дженсен мирно спал над чашкой кофе. Сердце Джареда пропустило удар и замерло. Все звуки и запахи стихли, все остановилось, словно стоп-кадр на кинопленке. Тут Дженсен еле слышно всхрапнул, и все снова пришло в движение. Голос диктора, щебет птиц, полет занавески и аромат… Непередаваемый аромат свежесваренного кофе. Джаред на цыпочках подошел к столу и вынул чашку из руки Дженсена. Кофе все еще был горячим. Быстро же срубило раннюю пташку. Джаред улыбнулся и пригубил из чашки. Он чуть не застонал от удовольствия. Дженсен умел варить кофе. Как только он сделал последний глоток, Эклз зашевелился и приоткрыл один глаз, сонно посмотрев на Падалеки.
- Это была моя чашка кофе, - недовольно пробурчал он. Джаред улыбнулся еще шире и наклонился к нему.
- Эй, я могу поделиться с тобой, - и их губы соприкоснулись в ленивом, немного неуклюжем, воскресном поцелуе.